Это фрагменты воспоминаний о своём детстве, о своих мамах, разных людей.
Идеальная дочь. Комар:
Ну, я считаю, что я идеальная дочь. По крайней мере, была такой до 35. Сейчас я не то, чтобы не стремлюсь, и как-то уже вообще всё равно. Идеальная я не идеальная, но...
Она же всё равно не знает, какая я настоящая. Ей нужна картинка, поэтому тут... Она себе сама нарисует. Даже если я не буду соответствовать, она нарисует.
Ромашка:
Жила-была девочка, а она всё время притворялась принцессой. Никого не напрягала, всех радовала, угадывала все желания, старалась их исполнить. Розовая она была. Да-да, у неё всё розовое, жёлтенькое, всё такое весёленькое, позитивненькое.
Но однажды она поняла, что в ней есть и чёрные стороны. Всё, что было не по - принцессовому, считалась чёрной стороной. Девочка жила, жила, мучилась от того, что в ней столько всего чёрного, не принцессовского. Со временем, с возрастом она поняла, что это не тёмное, а просто безведанное, и что надо позволить себе посмотреть, что там, почувствовать себя, понять, что хорошо, а что плохо, и как надо, и как правильно. И с тех пор девочка бежит, пытается обогнать время, в надежде, что успеет и узнать себя, и пожить собой, и побыть счастливой. Вот такая история.
Луна:
Я стремилась быть идеальной дочерью для своих родителей, но у меня никогда не получалось. Предательская четвёрка по русскому языку меня всегда подводила. Я каждую новую тетрадку начинала с обещания себе, что Обязательно она будет идеально написана, у меня очень плохой почерк, но каждую новую тетрадку я начинала с обещания, что мой почерк будет идеальный, что там не будет ни одной ошибки, и что в этот раз у меня точно получится дойти до этого идеала. С первой помаркой это всё летело куда-то.
Ну, конечно, я была очень в себе разочарована, очень хотелось мне наконец-то достичь и почувствовать себя такой, какой я нужна. Вот.
Благодарность Леона:
Я благодарна своей маме, в данном случае маме, за то, что я всегда знала, что мама как каменная стена у меня. Она всегда защитит.
В каких бы ситуациях я ни была, она всегда находила решение. Я всегда знала, что я приду, и мы решим, если будут какие-то...
Она может покричать, ещё что-то, но я даже через этот крик, я понимала, что она сейчас злится, а потом она отойдёт, и мы всё решим. Вот это и у меня прям тоже, что нужно всё решать, что, то есть, вот это есть...
Ну, может быть, это плохо, что я привыкла, что я всё сама, то есть, я решу сама. С одной стороны, плохо, что я привыкла всё контролировать. Но, с другой стороны, я благодарна, что я вот, если что, могу решить вопрос. Да. Да, я могу сначала растеряться как-то так, но, естественно, разозлиться из-за какой-то ситуации, но всё равно я решу. И в маме я всегда чувствовала поддержку, несмотря ни на что. А потом она постепенно начала...
Я считаю, что мама эволюционировала тоже. Когда мы разъехались, она начала больше меня понимать.
Мы стали... больше разговаривать, хотя раньше какие-то конфликтные ситуации мы не решали разговорами. Я все равно благодарна ей за то, что она тоже начала какой-то путь к этому, что мы смогли в последние годы. Наказание молчанием было только один раз, я даже уже не помню из-за чего. Один раз, я пришла и обняла её и сказала, что я её люблю. Вот. Для меня это было очень тяжело сделать. У нас не принято было это говорить. А я ей сказала. И мне кажется, тогда она прям вот...
Ну, как-то вот прям ей стало тоже не по себе, потому что, видимо, и ей тоже никто там не говорил. А тут я сказала и как-то вот...
У меня есть ещё такое имя, которое мне мама только называла. Ленушка. Мне оно всегда так нравилось. Мне всегда очень нравилась Ленушка, и мне прям так хорошо становилось от этого слова, она такая добрая, вот, не Аленушка, а именно Ленушка, вот как-то так прям. Ну вот за эту надёжную опору я очень маме благодарна. Она всегда и за финансовый план, то есть она всегда находила в те трудные времена, ну как бы крутилась так, чтобы я ни в чем не нуждалась. Это тоже большая заслуга. Некоторые мои знакомые, они хотя были полные семьи, так не жили, как мы жили. То есть мама там прям на четырёх - пяти работах, но зато у нас всегда и еда, и там плюс-минус. Вот. То есть я не знаю, как из чего. Из топора сделала там что угодно.
Вот в этом плане прям надёжный тыл всегда мама обеспечивала. Я всегда знала, что я приду домой, и это прям мой дом
Тёплые воспоминания из детства. Ляля:
В детстве мы ездили на дачу с бабушкой, с дедушкой, и я могла утром выйти на речку и не приходить до самого позднего вечера, просто до ночи буквально. Не кушать, и вот целый день провести в воде, мы плюхались целый день. Бабуля подходила с прутиком, и мы быстро из воды, нужно поесть хотя бы, губы синие, и мне правда казалось это вообще нормальным, что я целый день в воде, мне классно, мы выбегали там на песок, забегали обратно в воду, и даже про еду вообще ни одной мысли не было. А бабуля всё время переживала, что я целый день на солнцепёке.
- Как ты можешь целый день без еды в воде с синими губами? - спрашивает. Иногда, когда бабуля была в огороде, могла тоже про меня забыть. И это было вообще счастье, на самом деле. И мы ещё до поздней ночи могли проводить время. Были силы, была энергия. Это было потрясающе вообще.
Ромашка:
У меня есть младший брат, и когда мы были маленькие, мы решили развести комаров. У нас была бочка, специальная, чтобы поливать огород. Видели, как комары отпускают туда свои вот эти вот личинки, и потом они начинают там плавать, как червячки такие. Сначала они маленькие, потом подрастают, подрастают, подрастают. В какой-то момент мы поняли, что если мы сейчас пойдём спать, они ночью вылупятся и улетят, и мы собрали несколько штук в баночку, закрыли крышкой. На следующий день смотрим, они правда вылупились, и мы убрали крышку, и они полетели, и какая прелесть - мы развели комаров.
Лиса:
История о том, куда делась моя ответственность.
Когда я училась во втором классе, мы как раз вернулись из Башкирии, потому что папа демобилизовался из армии, и мы жили с бабушкой и с дедушкой. И во втором классе нам задали стихотворение про Ленина учить. Я начала его учить, папа приходит и говорит, ты зачем это учишь? Но я же маленькая, я пошла с книжкой и села за спинку дивана, тут стена с окном, диван, и села вот так вот сижу и учу. И в тот момент, наверное, в моем сознании все-таки зародилось, что можно что-то не учить, и если тебе сказали сделать, то можно и не делать. И поэтому моя ответственность, мне кажется, вот начала хромать со второго класса.
Леона:
У меня будет две небольшие истории, даже не одна, из детства. Очень светлые воспоминания о том, как мы ездили к бабушке на Дальний Восток из Санкт-Петербурга. И мы с моей двоюродной сестрой, первая история, мы пошли за молоком через баклушу. Баклуша это такое болото, которое засыпали щепой. И то есть оно большое-большое, на нем там растут редкие деревья и чуть-чуть травки. И мы пошли в дом через Баклушу. И там были собаки. Сестра меня старше 4 года. И я не знаю зачем, она побежала. Так как я была маленькая, то я побежала за ней. Вот. И мы вот с этой трехлитровой банкой молока бежали через всю Баклушу. У нас были мыльницы, знаете, да, обувь такая. Вот. Мы ее всю растеряли, и потом мама ходила её собирать по всей Баклуше, эти мыльницы все четыре. И вторая история. Бабушка разводила цыплят, курей, и один цыплёнок, мы его посадили в коробочку, а он, к сожалению, умер. И мы организовали ему целые похороны, даже поставили крестик. Но потом, правда, видимо, корова или кто-то там, могилку разрыл и бывшего цыплёнка съел.
Луна:
У меня есть старшая сестра, и когда мы были маленькие, мы любили играть в игру, которая называлась программа смак. Мы начинали готовить. Ну, из того, что было, ингредиенты были совершенно простые. Мы готовили зефир. Мама где-то нашла рецепт зефира, и мы его готовил. Однажды мама ушла, мы были очень маленькие, мы решили приготовить драники. И мы натёрли картофель, которого у нас картофеля было в достатке. И мы помнили, что в драник можно добавлять какие-то добавки, ну там типа фарш, будет очень вкусно. Но фарша у нас не нашлось, но нашлась капуста. Мы натёрли картофель, нашинковали капусту. Добавили и пожарили драники. И на вкус они были отвратительными. Максимально отвратительный вкус драника. И мы были в такой растерянности, потому что мы не знали, что делать с этими невкусными драниками. Но выкидывать еду было категорически нельзя. Это же еда. В Африке голодают тысячи, а мы разбрасываемся ценным ресурсом. И нам пришла гениальная идея накормить бездомных собачек. В нашем дворе не было бездомных собачек. Но мы были уверены, что они гуляют ночью по двору и обязательно съедят наши не очень вкусные драники.
Комар:
До того, как я стала выходить в психологу, все истории с детства были очень весёлыми и светлыми. Например, на семейных торжествах их вспоминали, все смеялись, я смеялась, было очень здорово. Например, вот эту историю всё время вспоминаем.
Был первый класс, я пришла в класс, и там у всех были друзья, все играли, я смотрела за девочками, как они там в куклы играют. Мне было жутко одиноко и я не знала, как завести подруг, потому что все до этого ходили в садик, а после садика все уже дружили. И тут я узнаю, что в деревенский магазин привезли игрушечные балалайки. Может и не игрушечные, я уже не помню. Я, значит, залезла к маме в карман, взяла оттуда деньги и пришла в класс и говорю, а давайте пойдём и купим на все деньги балалайки и сделаем оркестр. Мы пошли в магазин, но продавец нам не продал 25 балалаек. Мы всем классом пошли и ушли с урока, за что меня потом побили дома. Мне было очень обидно, потому что я просто хотела друзей. И сейчас все вспоминают. И ещё всем досталось из-за того, что мы с урока ушли, и все меня вообще возненавидели. Но потом я со всеми подружилась. Всё.
Образ мамы. Ляля:
Но я не знаю, будет это считаться историей или нет. Я помню один из прекраснейших вечеров моего детства, когда мы с мамой были вдвоём в комнате. И я помню, что ей никуда не нужно было бежать, идти. Она ни с кем не говорила по телефону. Она как будто бы максимально была со мной. Она сидела на кровати, был такой мягкий жёлтый свет. И она вышивала для меня на ободке бусинки. Она накладывала их, полностью забивала ободок бусинами. И я помню, она это делала с таким удовольствием. И я помню вот это состояние, когда я сидела на неё смотрела, я понимала, что вот мы сейчас вдвоём. Я так этого хотела всё время, чтобы мы там чаще были вдвоём. И она такая невероятно красивая, такая спокойная, величественная. И при этом она такая холодная внутри, я понимаю, что я не могу её потрогать, я не могу там просто прильнуть к ней, потому что я не имею права там разрушить её вот этот момент, потому что она тоже в каком-то вот своём мирке сейчас находится. И вот сейчас это момент идеальности. Вот это тепло, уютно, спокойно, хорошо, и вот эта красота, которая в ней и в её руках, то, что она делает, и она делала для меня. А сейчас я могу себе позволить её обнять. Неважно, в каком она настроении там, неважно, в каком она состоянии. Я могу позволить обнять её тогда, когда я захочу. Нет вот этого запрета, нет вот этой холодности, которая раньше была. Я прям по цвету это помню, ощущение такое холодное, голубое какое-то. Вот я на неё смотрела, мне казалось, что внутри у неё прям вот эта леденящая красота.
Комар:
В детстве я маму боготворила. Она была такая красивая, просто невероятная, такая стройная и очень умная. Она все время читала. Она просто всегда читала, когда ела, читала, когда сидела все время. Как мы с телефоном. Ну да, как мы с телефоном, только она читала все время. А что читала? У нас был большой шкаф, бібляйтека, дзюма, детэктивы, любовны раманы, классика, разная Были книжки, и я прям вот реально вот так помню тот момент, когда я была в седьмом классе, я что-то пришла со школы, и у меня какой-то вопрос был, я у неё спрашиваю, а она не знает. Я такая, в смысле не знает? В смысле моя мама знает все, да. И вот это, мне кажется, был первый такой момент, и вот с этого начался вот этот период разочарования. Когда я смотрю, сначала она что-то не знала, блин, капец, она не самая умная вообще у меня, потом она ещё заболела и что-то она ногу ошпарила и лежала, и она была такая вредная просто, это невозможно. И я ещё увидела вот эту её вредность какую-то, что она как будто к нам неадекватно относится. Если до этого мне казалось, что вот она нас, например, ругает, то за дело. Ну, прямо конкретно. Ты накосячил, тебя поругали. Неважно, что ты накосячил вот столько, тебя вот столько поругали, ещё, может быть, даже шлёпнули. А вот когда она болела, мы там вообще ничё не могли сделать. Там шаг, ты шагнёшь просто, пошумишь чуть-чуть. И я такая смотрю, что вообще-то дело вообще не в нас. Ну, дела конкретно в маме, в том, что она раздражена, она вот такая. Потом ещё было какое-то собрание в школе, она пришла. Я смотрю, что у всех родители такие красивые. А У мене самая некрасивая мама. Просто... Идеальные дочери и идеальные родители. Да, и просто вот этот очень долгий период был, когда сначала я боготворила, а потом наоборот, это было просто самое... Да, именно, наверно, вот этот подростковый, хоть и бунта не было, но все равно, наверно, бунт вот такой был, да, что она просто, она говорит не так, она вот думает какие-то дурацкие свои мысли вообще, а ничего про жизнь не знает. И потом я уже уехала на лето к бабушке. Летом, когда я обратно вернулась, я опять увидела маму с какой-то другой стороны, потому что я соскучилась, наверно, три месяца мне не было, а она там комнату нам разукрасила. До этого я видела ее, как киноактрису какую-то. Серьёзно, мне кажется, она так выглядела, как киноактриса. Ну и когда я уже приехала летам с...
А, ещё там был такой период, что мы поехали, короче, она поехала нас отвозить к бабушке. Я подросток, на железной дороге, ну на вокзале. Она раскладывает, блин, эту котомку, достаёт оттуда яйца, огурцы. Мне было так стыдно. Да, просто я такая, о Боже, нет, это не моя мама, уйду куда-нибудь. Она, Оля, Оля, на весь вокзал просто, иди, ешь яйца. А я там сделала из себя, что я такая вся городская в короткой юбке.
Про наказания. Ромашка:
Не помню, чтобы меня наказывали как-то глобально. Особенно мама, да. Потому что с мамой я всегда договаривалась. Я всегда знала, что я сделала. Обычно это было нечаянно. Я заранее знала, что и как надо рассказать, чтобы ничего не было. Ни мне, ни брату. Один раз брат разбил окно. Я ходила договариваться с мамой. Ну, так как я несу ответственность за то, чтобы ему не навтыкали, да. Он младший. На 2 года младше. Ему было 7 лет, мне 9. Он разбил окно, кажется рукой. Он расплакался, испугался. Я говорю, сейчас я договорюсь. Пошла к маме, всё объяснила. Она сказала, окей, разберёмся. У нас всё наказание было на папе. Наказание папы всегда было, иди ищи палку какую-нибудь, я ей буду бить вас обоих. Я помню, как я хожу по огороду, ищу какую-нибудь палку, чтобы она не сломалась сразу, чтобы он не разозлился, и чтобы не так сильно больно было. Ну потому что если она сразу сломается, то он может взять любую, которая попадётся. Я должна выбрать какую-то, которая будет более-менее оптимальна мне и брату. При этом ты можешь её искать полчаса, ты можешь её искать час.
Истории от Рычкова Юрия Васильевича
Идеальная дочь. Комар:
Ну, я считаю, что я идеальная дочь. По крайней мере, была такой до 35. Сейчас я не то, чтобы не стремлюсь, и как-то уже вообще всё равно. Идеальная я не идеальная, но...
Она же всё равно не знает, какая я настоящая. Ей нужна картинка, поэтому тут... Она себе сама нарисует. Даже если я не буду соответствовать, она нарисует.
Ромашка:
Жила-была девочка, а она всё время притворялась принцессой. Никого не напрягала, всех радовала, угадывала все желания, старалась их исполнить. Розовая она была. Да-да, у неё всё розовое, жёлтенькое, всё такое весёленькое, позитивненькое.
Но однажды она поняла, что в ней есть и чёрные стороны. Всё, что было не по - принцессовому, считалась чёрной стороной. Девочка жила, жила, мучилась от того, что в ней столько всего чёрного, не принцессовского. Со временем, с возрастом она поняла, что это не тёмное, а просто безведанное, и что надо позволить себе посмотреть, что там, почувствовать себя, понять, что хорошо, а что плохо, и как надо, и как правильно. И с тех пор девочка бежит, пытается обогнать время, в надежде, что успеет и узнать себя, и пожить собой, и побыть счастливой. Вот такая история.
Луна:
Я стремилась быть идеальной дочерью для своих родителей, но у меня никогда не получалось. Предательская четвёрка по русскому языку меня всегда подводила. Я каждую новую тетрадку начинала с обещания себе, что Обязательно она будет идеально написана, у меня очень плохой почерк, но каждую новую тетрадку я начинала с обещания, что мой почерк будет идеальный, что там не будет ни одной ошибки, и что в этот раз у меня точно получится дойти до этого идеала. С первой помаркой это всё летело куда-то.
Ну, конечно, я была очень в себе разочарована, очень хотелось мне наконец-то достичь и почувствовать себя такой, какой я нужна. Вот.
Благодарность Леона:
Я благодарна своей маме, в данном случае маме, за то, что я всегда знала, что мама как каменная стена у меня. Она всегда защитит.
В каких бы ситуациях я ни была, она всегда находила решение. Я всегда знала, что я приду, и мы решим, если будут какие-то...
Она может покричать, ещё что-то, но я даже через этот крик, я понимала, что она сейчас злится, а потом она отойдёт, и мы всё решим. Вот это и у меня прям тоже, что нужно всё решать, что, то есть, вот это есть...
Ну, может быть, это плохо, что я привыкла, что я всё сама, то есть, я решу сама. С одной стороны, плохо, что я привыкла всё контролировать. Но, с другой стороны, я благодарна, что я вот, если что, могу решить вопрос. Да. Да, я могу сначала растеряться как-то так, но, естественно, разозлиться из-за какой-то ситуации, но всё равно я решу. И в маме я всегда чувствовала поддержку, несмотря ни на что. А потом она постепенно начала...
Я считаю, что мама эволюционировала тоже. Когда мы разъехались, она начала больше меня понимать.
Мы стали... больше разговаривать, хотя раньше какие-то конфликтные ситуации мы не решали разговорами. Я все равно благодарна ей за то, что она тоже начала какой-то путь к этому, что мы смогли в последние годы. Наказание молчанием было только один раз, я даже уже не помню из-за чего. Один раз, я пришла и обняла её и сказала, что я её люблю. Вот. Для меня это было очень тяжело сделать. У нас не принято было это говорить. А я ей сказала. И мне кажется, тогда она прям вот...
Ну, как-то вот прям ей стало тоже не по себе, потому что, видимо, и ей тоже никто там не говорил. А тут я сказала и как-то вот...
У меня есть ещё такое имя, которое мне мама только называла. Ленушка. Мне оно всегда так нравилось. Мне всегда очень нравилась Ленушка, и мне прям так хорошо становилось от этого слова, она такая добрая, вот, не Аленушка, а именно Ленушка, вот как-то так прям. Ну вот за эту надёжную опору я очень маме благодарна. Она всегда и за финансовый план, то есть она всегда находила в те трудные времена, ну как бы крутилась так, чтобы я ни в чем не нуждалась. Это тоже большая заслуга. Некоторые мои знакомые, они хотя были полные семьи, так не жили, как мы жили. То есть мама там прям на четырёх - пяти работах, но зато у нас всегда и еда, и там плюс-минус. Вот. То есть я не знаю, как из чего. Из топора сделала там что угодно.
Вот в этом плане прям надёжный тыл всегда мама обеспечивала. Я всегда знала, что я приду домой, и это прям мой дом
Тёплые воспоминания из детства. Ляля:
В детстве мы ездили на дачу с бабушкой, с дедушкой, и я могла утром выйти на речку и не приходить до самого позднего вечера, просто до ночи буквально. Не кушать, и вот целый день провести в воде, мы плюхались целый день. Бабуля подходила с прутиком, и мы быстро из воды, нужно поесть хотя бы, губы синие, и мне правда казалось это вообще нормальным, что я целый день в воде, мне классно, мы выбегали там на песок, забегали обратно в воду, и даже про еду вообще ни одной мысли не было. А бабуля всё время переживала, что я целый день на солнцепёке.
- Как ты можешь целый день без еды в воде с синими губами? - спрашивает. Иногда, когда бабуля была в огороде, могла тоже про меня забыть. И это было вообще счастье, на самом деле. И мы ещё до поздней ночи могли проводить время. Были силы, была энергия. Это было потрясающе вообще.
Ромашка:
У меня есть младший брат, и когда мы были маленькие, мы решили развести комаров. У нас была бочка, специальная, чтобы поливать огород. Видели, как комары отпускают туда свои вот эти вот личинки, и потом они начинают там плавать, как червячки такие. Сначала они маленькие, потом подрастают, подрастают, подрастают. В какой-то момент мы поняли, что если мы сейчас пойдём спать, они ночью вылупятся и улетят, и мы собрали несколько штук в баночку, закрыли крышкой. На следующий день смотрим, они правда вылупились, и мы убрали крышку, и они полетели, и какая прелесть - мы развели комаров.
Лиса:
История о том, куда делась моя ответственность.
Когда я училась во втором классе, мы как раз вернулись из Башкирии, потому что папа демобилизовался из армии, и мы жили с бабушкой и с дедушкой. И во втором классе нам задали стихотворение про Ленина учить. Я начала его учить, папа приходит и говорит, ты зачем это учишь? Но я же маленькая, я пошла с книжкой и села за спинку дивана, тут стена с окном, диван, и села вот так вот сижу и учу. И в тот момент, наверное, в моем сознании все-таки зародилось, что можно что-то не учить, и если тебе сказали сделать, то можно и не делать. И поэтому моя ответственность, мне кажется, вот начала хромать со второго класса.
Леона:
У меня будет две небольшие истории, даже не одна, из детства. Очень светлые воспоминания о том, как мы ездили к бабушке на Дальний Восток из Санкт-Петербурга. И мы с моей двоюродной сестрой, первая история, мы пошли за молоком через баклушу. Баклуша это такое болото, которое засыпали щепой. И то есть оно большое-большое, на нем там растут редкие деревья и чуть-чуть травки. И мы пошли в дом через Баклушу. И там были собаки. Сестра меня старше 4 года. И я не знаю зачем, она побежала. Так как я была маленькая, то я побежала за ней. Вот. И мы вот с этой трехлитровой банкой молока бежали через всю Баклушу. У нас были мыльницы, знаете, да, обувь такая. Вот. Мы ее всю растеряли, и потом мама ходила её собирать по всей Баклуше, эти мыльницы все четыре. И вторая история. Бабушка разводила цыплят, курей, и один цыплёнок, мы его посадили в коробочку, а он, к сожалению, умер. И мы организовали ему целые похороны, даже поставили крестик. Но потом, правда, видимо, корова или кто-то там, могилку разрыл и бывшего цыплёнка съел.
Луна:
У меня есть старшая сестра, и когда мы были маленькие, мы любили играть в игру, которая называлась программа смак. Мы начинали готовить. Ну, из того, что было, ингредиенты были совершенно простые. Мы готовили зефир. Мама где-то нашла рецепт зефира, и мы его готовил. Однажды мама ушла, мы были очень маленькие, мы решили приготовить драники. И мы натёрли картофель, которого у нас картофеля было в достатке. И мы помнили, что в драник можно добавлять какие-то добавки, ну там типа фарш, будет очень вкусно. Но фарша у нас не нашлось, но нашлась капуста. Мы натёрли картофель, нашинковали капусту. Добавили и пожарили драники. И на вкус они были отвратительными. Максимально отвратительный вкус драника. И мы были в такой растерянности, потому что мы не знали, что делать с этими невкусными драниками. Но выкидывать еду было категорически нельзя. Это же еда. В Африке голодают тысячи, а мы разбрасываемся ценным ресурсом. И нам пришла гениальная идея накормить бездомных собачек. В нашем дворе не было бездомных собачек. Но мы были уверены, что они гуляют ночью по двору и обязательно съедят наши не очень вкусные драники.
Комар:
До того, как я стала выходить в психологу, все истории с детства были очень весёлыми и светлыми. Например, на семейных торжествах их вспоминали, все смеялись, я смеялась, было очень здорово. Например, вот эту историю всё время вспоминаем.
Был первый класс, я пришла в класс, и там у всех были друзья, все играли, я смотрела за девочками, как они там в куклы играют. Мне было жутко одиноко и я не знала, как завести подруг, потому что все до этого ходили в садик, а после садика все уже дружили. И тут я узнаю, что в деревенский магазин привезли игрушечные балалайки. Может и не игрушечные, я уже не помню. Я, значит, залезла к маме в карман, взяла оттуда деньги и пришла в класс и говорю, а давайте пойдём и купим на все деньги балалайки и сделаем оркестр. Мы пошли в магазин, но продавец нам не продал 25 балалаек. Мы всем классом пошли и ушли с урока, за что меня потом побили дома. Мне было очень обидно, потому что я просто хотела друзей. И сейчас все вспоминают. И ещё всем досталось из-за того, что мы с урока ушли, и все меня вообще возненавидели. Но потом я со всеми подружилась. Всё.
Образ мамы. Ляля:
Но я не знаю, будет это считаться историей или нет. Я помню один из прекраснейших вечеров моего детства, когда мы с мамой были вдвоём в комнате. И я помню, что ей никуда не нужно было бежать, идти. Она ни с кем не говорила по телефону. Она как будто бы максимально была со мной. Она сидела на кровати, был такой мягкий жёлтый свет. И она вышивала для меня на ободке бусинки. Она накладывала их, полностью забивала ободок бусинами. И я помню, она это делала с таким удовольствием. И я помню вот это состояние, когда я сидела на неё смотрела, я понимала, что вот мы сейчас вдвоём. Я так этого хотела всё время, чтобы мы там чаще были вдвоём. И она такая невероятно красивая, такая спокойная, величественная. И при этом она такая холодная внутри, я понимаю, что я не могу её потрогать, я не могу там просто прильнуть к ней, потому что я не имею права там разрушить её вот этот момент, потому что она тоже в каком-то вот своём мирке сейчас находится. И вот сейчас это момент идеальности. Вот это тепло, уютно, спокойно, хорошо, и вот эта красота, которая в ней и в её руках, то, что она делает, и она делала для меня. А сейчас я могу себе позволить её обнять. Неважно, в каком она настроении там, неважно, в каком она состоянии. Я могу позволить обнять её тогда, когда я захочу. Нет вот этого запрета, нет вот этой холодности, которая раньше была. Я прям по цвету это помню, ощущение такое холодное, голубое какое-то. Вот я на неё смотрела, мне казалось, что внутри у неё прям вот эта леденящая красота.
Комар:
В детстве я маму боготворила. Она была такая красивая, просто невероятная, такая стройная и очень умная. Она все время читала. Она просто всегда читала, когда ела, читала, когда сидела все время. Как мы с телефоном. Ну да, как мы с телефоном, только она читала все время. А что читала? У нас был большой шкаф, бібляйтека, дзюма, детэктивы, любовны раманы, классика, разная Были книжки, и я прям вот реально вот так помню тот момент, когда я была в седьмом классе, я что-то пришла со школы, и у меня какой-то вопрос был, я у неё спрашиваю, а она не знает. Я такая, в смысле не знает? В смысле моя мама знает все, да. И вот это, мне кажется, был первый такой момент, и вот с этого начался вот этот период разочарования. Когда я смотрю, сначала она что-то не знала, блин, капец, она не самая умная вообще у меня, потом она ещё заболела и что-то она ногу ошпарила и лежала, и она была такая вредная просто, это невозможно. И я ещё увидела вот эту её вредность какую-то, что она как будто к нам неадекватно относится. Если до этого мне казалось, что вот она нас, например, ругает, то за дело. Ну, прямо конкретно. Ты накосячил, тебя поругали. Неважно, что ты накосячил вот столько, тебя вот столько поругали, ещё, может быть, даже шлёпнули. А вот когда она болела, мы там вообще ничё не могли сделать. Там шаг, ты шагнёшь просто, пошумишь чуть-чуть. И я такая смотрю, что вообще-то дело вообще не в нас. Ну, дела конкретно в маме, в том, что она раздражена, она вот такая. Потом ещё было какое-то собрание в школе, она пришла. Я смотрю, что у всех родители такие красивые. А У мене самая некрасивая мама. Просто... Идеальные дочери и идеальные родители. Да, и просто вот этот очень долгий период был, когда сначала я боготворила, а потом наоборот, это было просто самое... Да, именно, наверно, вот этот подростковый, хоть и бунта не было, но все равно, наверно, бунт вот такой был, да, что она просто, она говорит не так, она вот думает какие-то дурацкие свои мысли вообще, а ничего про жизнь не знает. И потом я уже уехала на лето к бабушке. Летом, когда я обратно вернулась, я опять увидела маму с какой-то другой стороны, потому что я соскучилась, наверно, три месяца мне не было, а она там комнату нам разукрасила. До этого я видела ее, как киноактрису какую-то. Серьёзно, мне кажется, она так выглядела, как киноактриса. Ну и когда я уже приехала летам с...
А, ещё там был такой период, что мы поехали, короче, она поехала нас отвозить к бабушке. Я подросток, на железной дороге, ну на вокзале. Она раскладывает, блин, эту котомку, достаёт оттуда яйца, огурцы. Мне было так стыдно. Да, просто я такая, о Боже, нет, это не моя мама, уйду куда-нибудь. Она, Оля, Оля, на весь вокзал просто, иди, ешь яйца. А я там сделала из себя, что я такая вся городская в короткой юбке.
Про наказания. Ромашка:
Не помню, чтобы меня наказывали как-то глобально. Особенно мама, да. Потому что с мамой я всегда договаривалась. Я всегда знала, что я сделала. Обычно это было нечаянно. Я заранее знала, что и как надо рассказать, чтобы ничего не было. Ни мне, ни брату. Один раз брат разбил окно. Я ходила договариваться с мамой. Ну, так как я несу ответственность за то, чтобы ему не навтыкали, да. Он младший. На 2 года младше. Ему было 7 лет, мне 9. Он разбил окно, кажется рукой. Он расплакался, испугался. Я говорю, сейчас я договорюсь. Пошла к маме, всё объяснила. Она сказала, окей, разберёмся. У нас всё наказание было на папе. Наказание папы всегда было, иди ищи палку какую-нибудь, я ей буду бить вас обоих. Я помню, как я хожу по огороду, ищу какую-нибудь палку, чтобы она не сломалась сразу, чтобы он не разозлился, и чтобы не так сильно больно было. Ну потому что если она сразу сломается, то он может взять любую, которая попадётся. Я должна выбрать какую-то, которая будет более-менее оптимальна мне и брату. При этом ты можешь её искать полчаса, ты можешь её искать час.
Истории от Рычкова Юрия Васильевича
