Памяти моего любимого мужа Левина Геннадия Борисовича Посвящается
«Безысходность - это, когда на 40-ой день Ты стoишь у могилы, и понимaешь, что это не страшный сон, не чья-то глупая шутка, что теперь ты и будешь жить так дальше, только без этого дорогого человека». Константин Хабенский
Когда в ординаторской мне сказали его диагноз, земля качнулась под ногами. В долю секунды жизнь разделилась на до и потом. Приговор был неожиданным и жестоким.
Чуда не случилось, нет моего Гены.
Не буду вдаваться в подробности. Кто не прошёл через это, дай бог и не знать. Кто прошёл, тот и сам всё понимает. У меня есть замечательные дочери, зять, внуки, брат, много родственников, друзей, коллег, сослуживцев, соседей. Поддержка колоссальная. Но я на этой Земле осталась одна без него.
Мне, довольно сносно разбирающейся в психологии, много раз помогавшей людям справиться с непростой житейской задачей, предстояло самой выбираться, выплывать, устоять на ногах, остаться жить и за себя и за Гену. В обречении жить полноценно, чтоб не стать обузой для детей, я лихорадочно стала восстанавливать себя. Мне нельзя сейчас уходить. Я не хочу так рано обрушивать на них второе горе. Муж не любил, когда я плакала и предавалась унынию. И я обещаю ему держаться. Психолог, кардиолог, капельницы и весь набор экстренных средств… Я про это рассказывать не буду. Скорее всего, что это надолго. Я не пренебрегаю ничьей помощью. Лишь бы на пользу пошло. Моя приятельница и бывшая коллега, тоже, психолог, много лет является хозяйкой конного двора. Иппотерапией занимается. Мы с ней много лет сотрудничаем на этой почве. Чего и кого ей приходится видеть каждый день, не описать. Тут одновременно нужны и железные нервы и нежная душа и доброе сердце. Так вот, когда в очередной раз я позвонила ей с плачем и стонами, она, как всегда, успокаивать меня не стала, а дослушала до конца мою истерику и предложила все эти эмоции описать. Хотя бы для того, чтоб лишний раз не напрягать людей своими рассказами о том, как тяжело стало жить. Аргумент у неё был убойный. Ставят же люди над собой эксперименты, врачи, испытатели, химики, физики, чтоб описать их, что называется изнутри. Сначала мысль показалась мне дикой по своей крамольности. Но мы знакомы не один десяток лет. Соли съедено не один пуд. В конце концов, со стороны видней. Я её послушала. Писать, это моя стихия. Я решила, что напишу книгу в реальном масштабе времени, ради памяти для тех, кому всё-таки выпадет судьба остаться одному. Я знаю, что читательская реакция будет неоднозначной. Но тем, кто столкнулся с таким горем, даже если это будет один единственный человек, книга может помочь, как помогли мне друзья и просто знакомые, прошедшие через этот ад. Через четыре дня будет восемь месяцев, как я овдовела. Такое странное чувство, как будто миновал целый век. Жизнь резко ушла в другую парадигму. С высоты своих 68 лет я совсем по-другому взглянула на окружающий мир. Как однажды сказала моя коллега: - Что могло случиться уже случилось....
Читать полностью: http://обычныеистории.рф/odna
«Безысходность - это, когда на 40-ой день Ты стoишь у могилы, и понимaешь, что это не страшный сон, не чья-то глупая шутка, что теперь ты и будешь жить так дальше, только без этого дорогого человека». Константин Хабенский
Когда в ординаторской мне сказали его диагноз, земля качнулась под ногами. В долю секунды жизнь разделилась на до и потом. Приговор был неожиданным и жестоким.
Чуда не случилось, нет моего Гены.
Не буду вдаваться в подробности. Кто не прошёл через это, дай бог и не знать. Кто прошёл, тот и сам всё понимает. У меня есть замечательные дочери, зять, внуки, брат, много родственников, друзей, коллег, сослуживцев, соседей. Поддержка колоссальная. Но я на этой Земле осталась одна без него.
Мне, довольно сносно разбирающейся в психологии, много раз помогавшей людям справиться с непростой житейской задачей, предстояло самой выбираться, выплывать, устоять на ногах, остаться жить и за себя и за Гену. В обречении жить полноценно, чтоб не стать обузой для детей, я лихорадочно стала восстанавливать себя. Мне нельзя сейчас уходить. Я не хочу так рано обрушивать на них второе горе. Муж не любил, когда я плакала и предавалась унынию. И я обещаю ему держаться. Психолог, кардиолог, капельницы и весь набор экстренных средств… Я про это рассказывать не буду. Скорее всего, что это надолго. Я не пренебрегаю ничьей помощью. Лишь бы на пользу пошло. Моя приятельница и бывшая коллега, тоже, психолог, много лет является хозяйкой конного двора. Иппотерапией занимается. Мы с ней много лет сотрудничаем на этой почве. Чего и кого ей приходится видеть каждый день, не описать. Тут одновременно нужны и железные нервы и нежная душа и доброе сердце. Так вот, когда в очередной раз я позвонила ей с плачем и стонами, она, как всегда, успокаивать меня не стала, а дослушала до конца мою истерику и предложила все эти эмоции описать. Хотя бы для того, чтоб лишний раз не напрягать людей своими рассказами о том, как тяжело стало жить. Аргумент у неё был убойный. Ставят же люди над собой эксперименты, врачи, испытатели, химики, физики, чтоб описать их, что называется изнутри. Сначала мысль показалась мне дикой по своей крамольности. Но мы знакомы не один десяток лет. Соли съедено не один пуд. В конце концов, со стороны видней. Я её послушала. Писать, это моя стихия. Я решила, что напишу книгу в реальном масштабе времени, ради памяти для тех, кому всё-таки выпадет судьба остаться одному. Я знаю, что читательская реакция будет неоднозначной. Но тем, кто столкнулся с таким горем, даже если это будет один единственный человек, книга может помочь, как помогли мне друзья и просто знакомые, прошедшие через этот ад. Через четыре дня будет восемь месяцев, как я овдовела. Такое странное чувство, как будто миновал целый век. Жизнь резко ушла в другую парадигму. С высоты своих 68 лет я совсем по-другому взглянула на окружающий мир. Как однажды сказала моя коллега: - Что могло случиться уже случилось....
Читать полностью: http://обычныеистории.рф/odna
