Этой осенью я сделала настоящее кулинарное открытие...
А история эта, как и многие другие истории, конечно, имеет свои корни, они тянутся из Африки шестидесятых, где в Луанде мой дедушка руководил строительством молочного завода, в годы советско - ангольской дружбы...
Когда-то все стройки завершаются, и эта тоже закончилась. Дед вернулся домой, где его ждала жена и сын, в будущем мой папа, и помимо радости встречи, что бывают после долгой разлуки между близкими людьми и родственниками, тот получил в подарок настоящие джинсы и магнитофон Грюндиг.
Десятью годами позже на лето меня, дошкольницу, традиционно отправляли к бабушке и дедушке в Саратов, где дедушка возглавлял большой трест, а бабушка командовала парадом дома.
Они жили в какой-то совершенно невероятной квартире, с большой настоящей террасой на крыше; сейчас бы это назвали пентхаус, а тогда - просто была хорошая «трешка».
Меня, как любимую гостью, баловали, бабушка – строго, а дедушка – нежно.
Примерно раз в неделю дедушка застенчиво приходил с работы, держа в руках килограмм охотничьих сосисок.
Бабушка ритуально ворчала:
- Опять своего африканского супа захотел?
Дедушка кивал ей с любовью.
Бабушка не признавала на своей кухне никаких посторонних поваров, домочадцам полагалось восхищаться исключительно и единственно её стряпней, но страсть своего кормильца к «африканскому» супу она не могла все-таки игнорировать.
В комментариях бабушки звучала определенная ревность к заграничному периоду дедушкиной жизни, где он делал «невесть что» и привык «жрать всякую гадость», и еще большой вопрос, кто его этому научил и в «каких-таких домах».
- Поди, там-то тебе наряднее сервировали? - неизменно вопрошала бабушка, поджав губы и ставя, тем не менее, перед дедушкой глубокую миску с дымящейся густой похлебкой.
- Смотри, ребенку этой дряни не давай!
Африканский суп бабушка готовила неизменно с брезгливой надменностью, отправляя в просторную кастрюлю несколько картофелин, морковь, сельдереевый корень и довольно крупно наструганную капусту. Отдельно пассеровала головку лук и много чеснока, в завершении настригала в сковороду охотничьих сосисок – ну, не килограмм, конечно, но выглядела эта гора внушительно.
Из овощного бульона вынимались морковь с сельдереем, отправляясь в мусорное ведро, а оставшийся картофель и капуста грубо мялись толкушкой, превращаясь в своеобразное пюре, нарочито неидеальное, с кусочками овощей. Будто бы всё делалось в спешке. Потом овощная основа встречала золотистый лук, чеснок и чуть прижаренные сосиски, источавшие чудный аромат копченостей, всё это щедро солилось, перчилось, сдабривалось рубленой зеленью и подавалось деду, блаженно устроившемуся на террасе в майке-алкоголичке и трениках, компенсируя этим нарядом ежедневную необходимость носить костюм с галстуком.
Дед погружал ложку в центр наполненной узбекской косы, ташкентской посудины, с сине-бело-золотым традиционным орнаментом) и делал первый, самый счастливый глоток.
Бабушка привычно мрачно шутила за кухонным окном в духе:
- Извини, что не вышла к тебе в листьях банана и набедренной повязке.
- Какие повязки, Милка, ты у меня министр кулинарии и министр красоты! - привычно парировал дедушка.
Мне нравилась эта игра, и я охотно съедала сколько-то супа из дедовой тарелки. Было остро, пряно, колбаски вкусные, и дедушка так радовался!
А этой осенью я по работе углубилась в португальскую кухню и нашла название «африканскому» супу. Это оказался Caldo verde, знаменитый португальский суп, из зеленой капусты, картофеля, лука, чеснока, оливкового масла и колбасы чоризо.
Каким образом он оказался в Анголе?
Может, потому что Ангола до 1975 года была португальской колонией, вот и...
Получилось целое гастрономическое расследование.
Жаль, что бабушке, дедушке и папе уже не поведаешь об этом, но детям и маме расскажу обязательно...
История от Фоминой Натальи Сергеевны, г. Самара
А история эта, как и многие другие истории, конечно, имеет свои корни, они тянутся из Африки шестидесятых, где в Луанде мой дедушка руководил строительством молочного завода, в годы советско - ангольской дружбы...
Когда-то все стройки завершаются, и эта тоже закончилась. Дед вернулся домой, где его ждала жена и сын, в будущем мой папа, и помимо радости встречи, что бывают после долгой разлуки между близкими людьми и родственниками, тот получил в подарок настоящие джинсы и магнитофон Грюндиг.
Десятью годами позже на лето меня, дошкольницу, традиционно отправляли к бабушке и дедушке в Саратов, где дедушка возглавлял большой трест, а бабушка командовала парадом дома.
Они жили в какой-то совершенно невероятной квартире, с большой настоящей террасой на крыше; сейчас бы это назвали пентхаус, а тогда - просто была хорошая «трешка».
Меня, как любимую гостью, баловали, бабушка – строго, а дедушка – нежно.
Примерно раз в неделю дедушка застенчиво приходил с работы, держа в руках килограмм охотничьих сосисок.
Бабушка ритуально ворчала:
- Опять своего африканского супа захотел?
Дедушка кивал ей с любовью.
Бабушка не признавала на своей кухне никаких посторонних поваров, домочадцам полагалось восхищаться исключительно и единственно её стряпней, но страсть своего кормильца к «африканскому» супу она не могла все-таки игнорировать.
В комментариях бабушки звучала определенная ревность к заграничному периоду дедушкиной жизни, где он делал «невесть что» и привык «жрать всякую гадость», и еще большой вопрос, кто его этому научил и в «каких-таких домах».
- Поди, там-то тебе наряднее сервировали? - неизменно вопрошала бабушка, поджав губы и ставя, тем не менее, перед дедушкой глубокую миску с дымящейся густой похлебкой.
- Смотри, ребенку этой дряни не давай!
Африканский суп бабушка готовила неизменно с брезгливой надменностью, отправляя в просторную кастрюлю несколько картофелин, морковь, сельдереевый корень и довольно крупно наструганную капусту. Отдельно пассеровала головку лук и много чеснока, в завершении настригала в сковороду охотничьих сосисок – ну, не килограмм, конечно, но выглядела эта гора внушительно.
Из овощного бульона вынимались морковь с сельдереем, отправляясь в мусорное ведро, а оставшийся картофель и капуста грубо мялись толкушкой, превращаясь в своеобразное пюре, нарочито неидеальное, с кусочками овощей. Будто бы всё делалось в спешке. Потом овощная основа встречала золотистый лук, чеснок и чуть прижаренные сосиски, источавшие чудный аромат копченостей, всё это щедро солилось, перчилось, сдабривалось рубленой зеленью и подавалось деду, блаженно устроившемуся на террасе в майке-алкоголичке и трениках, компенсируя этим нарядом ежедневную необходимость носить костюм с галстуком.
Дед погружал ложку в центр наполненной узбекской косы, ташкентской посудины, с сине-бело-золотым традиционным орнаментом) и делал первый, самый счастливый глоток.
Бабушка привычно мрачно шутила за кухонным окном в духе:
- Извини, что не вышла к тебе в листьях банана и набедренной повязке.
- Какие повязки, Милка, ты у меня министр кулинарии и министр красоты! - привычно парировал дедушка.
Мне нравилась эта игра, и я охотно съедала сколько-то супа из дедовой тарелки. Было остро, пряно, колбаски вкусные, и дедушка так радовался!
А этой осенью я по работе углубилась в португальскую кухню и нашла название «африканскому» супу. Это оказался Caldo verde, знаменитый португальский суп, из зеленой капусты, картофеля, лука, чеснока, оливкового масла и колбасы чоризо.
Каким образом он оказался в Анголе?
Может, потому что Ангола до 1975 года была португальской колонией, вот и...
Получилось целое гастрономическое расследование.
Жаль, что бабушке, дедушке и папе уже не поведаешь об этом, но детям и маме расскажу обязательно...
История от Фоминой Натальи Сергеевны, г. Самара
